— Стас? — хрипло выдохнула она, наблюдая за тем, как он поворачивается, наконец обнаруживая себя, и подходит ближе. Ее сердце ухнуло куда-то вниз и, на секунду остановившись, затрепыхалось от радости встречи. Их разделяли лишь широкая столешница и миллион недопониманий.

— И я рад тебя видеть. — Стас залпом осушил бокал с коньяком и впился в нее тяжелым, прожигающим насквозь взглядом. Исследовал каждую эмоцию на ее лице и искал хоть что-то важное для себя.

— Как ты… — Ирина набрала в легкие побольше воздуха. Кусочки пазла в сознании стремительно складывались в цельную картину. — Нет. — Она отшатнулась и покачала головой, не желая в это верить. — Только не говори, что это ты все это устроил.

— Я знал, что ты оценишь, — хмыкнул он, отшвырнул бокал в сторону и двинулся к ней. Только сейчас понял, насколько соскучился. До дрожи хотелось прикоснуться, заглянуть в коньячного цвета глаза и утонуть в них. Просто почувствовать, что не зря старался, что нужен ей. Именно нужен, без всяких компромиссов. Но что, если этот козел Шугарев прав и Ирина до сих пор любит его?.. Что если Стасу нет места в ее сердце?

— Ты в своем уме? — возмущенно взвилась она и начала метаться по комнате, чтобы хоть немного успокоить вставшие на дыбы нервы. — Ты что вытворяешь?

Правда оказалась слишком жесткой. Она не была готова к такому исходу. Ведь даже не предполагала такой вариант, хотя он все время был на поверхности. Конечно, кому, как не Волкову, под силу провернуть такой номер.

— Спасаю твою прелестную шкурку. — Стас уверенно перехватил ее за талию и одним рывком стащил с волос резинку, выпуская на волю огненно-рыжий водопад волос. — Это вместо спасибо?

— Не трогай меня! — Ирина забилась в его руках, пытаясь вырваться, но он был сильнее и крепко держал ее.

— Ир, успокойся… — Его хриплый голос звучал очень тихо, но в каждой интонации угадывались скрытая сила и мощь. Каждое слово проникало в ее сознание, заставляя сердце взволнованно трепыхаться, а дыхание — сбиваться к чертям собачьим.

Превозмогая такую неправильную и совершенно сейчас ненужную реакцию своего организма, Ирина набрала в легкие побольше воздуха и вновь бросилась в атаку:

— Да я чуть с ума не сошла от неизвестности! — прорычала она и заколотила кулаками по его груди.

— Зато выжила. — Стас был непреклонен в своей правоте. Знал, что поступил правильно, и ни на секунду не усомнился в этом. Что бы Ирина ни думала и ни говорила, его мнение не поменяется.

— Волков, ты совсем сдурел! — Она начала сдавать позиции. Головой понимала, что неправа, но не собиралась уступать. От упрямства и нежелания соглашаться. Да просто не привыкла, что кто-то решает за нее в таких важных вопросах.

— Да, я сдурел! — рявкнул он, начиная закипать от несправедливых обвинений. — И сделал то, что посчитал нужным, чтобы защитить тебя!

— А я просила? — не сдавалась Ирина, продолжая вести борьбу и с ним, и с самой собой. Но ее попытки вырваться затухали в его сильных руках. Тепло его объятий слишком быстро проникало внутрь и дезориентировало в пространстве.

— Об этом разве просят? — Взгляд, полный яростного огня, пленил ее. Ирина внутренне содрогнулась от осознания его власти над собой. Невозможно, невероятно, но она хотела лишь одного: поскорее почувствовать его губы на своих. Но так мучительно сложно было в этом признаваться даже самой себе.

— А со мной обсудить, да хотя бы в известность ты меня мог поставить? — с надрывом спросила, все стремительнее теряя позиции, но не жалея об этом. Первый раз в жизни хотела проиграть, сдаться на милость, а не воевать насмерть.

— Нет, — процедил Стас сквозь зубы, зарылся ладонями в ее волосы, крепко удерживая голову, так, чтобы Ирина смотрела ему в глаза. В их глубине она отчетливо видела, как плещутся горечь, агрессия, тысячи вопросов и еще сомнения, сомнения, сомнения… — Ты бы не согласилась.

— Конечно, не согласилась… — Она нервно сглотнула и инстинктивно облизала губы. — Потому что это…

— Заткнись, женщина, — прорычал он и впился в ее губы. Не мог больше сдерживаться. Желание обладать ею затмило разум, остались только инстинкты и ощущения. Злость, раздражение, агрессия — все перерождалось в истинную животную страсть, контролировать которую было просто невозможно. Близость Ирины, ее запах, ее вкус сводили с ума и распаляли все больше

— Не надо. — Она попыталась отстраниться, немного утихомирить его пыл, но ничего не получилось. Он был гораздо сильнее и решительнее и совершенно не слышал ее.

— Зато мне надо! — хрипло и жадно ответил, одной рукой стискивая ее запястья, второй удерживая за затылок. Скользил языком по шее, заставляя мурашки разбегаться в разные стороны.

— Я не хочу! — взмолилась Ирина, но почему-то алчно отвечала на его поцелуи. Жесткие, требовательные, подчиняющие. Это ее мужчина. Только ее… Дернулась она, когда поняла, что больше себе не подчиняется. Все по его воле, против своей воли. Потеряла контроль над своим телом и разумом, отдав все на откуп безумцу.

— А я хочу!

Не оставляя даже малюсенького шанса на сопротивление, Стас рывком прижал ее к себе, а потом с размаху впечатал в стену и навалился сверху. Одним резким движением стащил ее водолазку и отбросил в сторону. Вновь сжал руки, вынуждая прогнуться к нему навстречу, и принялся жадно скользить языком по плечам и груди, укрытой тонким слоем кружева.

— Отпусти меня, — простонала Ирина, плавясь от его ласк. — Мне больно.

Руки сразу же получили свободу, и она принялась расстегивать его рубашку. Справившись с этой непростой задачей, скинула ее с плеч и положила ладони на раскаленную кожу, ощутив, как Стас вздрогнул и с остервенением продолжил свой чувственный натиск.

— Моя… Ты моя… Ты только моя, — срывающимся голосом шептал он, завоевывая все больше пространства, стирая в своем сознании пульсирующее воспоминание: «Все равно она меня любит. Ноги она перед тобой раздвигает, а думает обо мне».

— Стас… — услышал ее хриплый шепот и содрогнулся от остроты ощущений. Ложь. Все ложь. Это женщина принадлежит только ему. Сейчас, имея над ней полную власть, он был в этом уверен на сто процентов.

— Моя… Слышишь? Даже не думай вырываться. Ты моя…

Ирина чувствовала его боль, хоть и не понимала ее природы, интуитивно впитывала ее в себя, желая разделить. Словно понимала, что ему надо так, и больше не сопротивлялась. Доверилась его рукам и губам, забывая обо всем на свете.

— Дурак… Опять хочешь взять меня силой? — мягко прошлась ладонями по его плечам. — Не получится… Я сама отдамся тебе с силой… Ты мой не меньше, чем я твоя…

Стас зарычал, впившись в ее шею зубами, и ловко справился с застежкой на ее джинсах. Стянул с ягодиц вместе с бельем и, подхватив Ирину на руки, избавился от них. В несколько шагов преодолел расстояние до стола и усадил ее на гладкую поверхность.

Ирина задрожала от предвкушения и потянулась к его ремню. Не с первого раза, но все же ей удалось справиться с ним и выпустить на волю возбужденный до предела член. Желание ощутить в себе его мощь и силу было нестерпимым, и она откинулась на спину, призывно выгибаясь.

Стас не стал спорить и вошел в разгоряченное лоно одним толчком, заполняя собой по максимуму и срывая с губ Ирины протяжный стон. Грубо и резко двигался, постепенно наращивая темп, и жадно ласкал ее руками и языком. Она извивалась под ним и в изнеможении царапала плечи, оставляя яркие полосы. Дыхание давно сбилось, а сердца стучали в унисон, приближаясь к единственной общей цели.

Чувствуя близкую развязку, Ирина крепко прижалась к Стасу, выдохнула его имя во вселенную и затихла в его руках, балансируя на волнах крышесносного оргазма.

Несколько рваных фрикций, и Стас присоединился к ней на пике блаженства. Прижал к себе и уткнулся носом в шею, впитывая в себя ее удовольствие и собственное наслаждение.

Стас крепко прижимал к себе желанную женщину, жадно дышал ею и никак не мог надышаться. Восторг обладания кружил голову похлеще крепкого алкоголя, а сердце едва не разрывалось от переизбытка адреналина. Возвращаться в реальность не хотелось совершенно, но он понимал, что это неизбежно. Придется посмотреть в глаза Ирине и увидеть приговор себе. Опять сорвался, потерял контроль и, возможно, причинил ей боль. Сожалел о своей порывистости, возможно, грубости, но не об их близости. Она была прекрасна, наполнена безумством и дикой страстью, но уместна ли?